Лицо — это скрытая картина души
Немцы всегда холодны. Может быть, это особый склад психологии, который вырабатывался столетиями. Помните, как фильме «Семнадцать мгновений весны» в характеристике эсэсовцев писалось «характер нордический” (то есть северный, хладнокровный).
В любом магазине восточной земли вы услышите приветствие «Н’таг!” (это от сокращенного «гутен таг”), и если вы ничего не купите, он вежливо попрощается: «Ауфидерзейн!” или «Чус!”. Его улыбка – дежурная форма лица, маска, одеваемая на время, его обязывает улыбаться вам работа, а не настоящий интерес или любопытство. Но при всем этом его глаза холодны и безучастны. Порой меня это пугало, словно я видел каких-то зомби.
Спрашивая о здоровье, немец вряд ли в действительности им интересуется, ваше здоровье – это ваша проблема. У немца своих дел по горло, чтобы еще интересоваться чужими. Вообще, германцы не склонны к чувству коллективизма, на работе редки общие посиделки (сабантуи, вечеринки) между сослуживцами. Говорят, что в коллеге немец видит не партнера, а конкурента по службе, и поэтому о настоящей дружбе не может быть и речи.
Немцы мало интересуются другими странами, хотя любят ездить отдыхать за пределы страны. Телевидение в большинстве рассказывает о событиях в Дойчланде, чем о том, что творится в других государствах (за исключением, если в каких-то событиях замешаны граждане Германии). Описывая любую ситуацию, будь то захват немцев в заложники на Филиппинах или авария самолета, летевшего в Ганновер, то обязательно вставляется мнение психолога, который рассказывает, как мне казалось, совсем ненужные моменты, мол, как тяжело там было немцам, какой стресс они испытывали, как тяжело будут залечиваться душевные раны, какие срывы возможны в будущем, сколько будет длиться лечение и т.п. и т.д.
Для нас это и так ясно, и ничего нового специалист не откроет в своем высказывании (каждый из узбекистанцев сам может понять, что такое авиакатастрофа или быть заложником), но немцы любят темы и репортажи, где обязательно выступление психолога. Может, этим самым они еще раз примеряют свою «северную” рубашку.
Несмотря на все, немцы стремятся быть уверенным во всех случаях и поворотах жизни. Их трудно смутить или удивить, они ко всему готовы, понятие стыда у них относительное. По телевизору я однажды увидел сюжет, как 59-летняя женщина, сидящая на сцене перед зрителями без какого-либо белья, рассказывала, мол, как ей хорошо живется с 24-х летним парнем, отвечала на разные каверзные вопросы и охотно делилась секретами своей интимной жизни.
Кстати, блистать перед телекамерами в минимуме одежды – это в русле немецкого «имиджа». Если немцы говорят о сексе, эротике, проблемах взаимоотношений между полами, то это не означает, что они «горячие” в чувствах. Это имидж быть раскованным.
Мир, дружба… жвачка?
Проблема расизма в Германии существует. С одной стороны, много интернациональных браков, я сам видел семьи, в которых присутствует весь цвет человечества, но с другой — иногда проявляются националистические чувства к представителям иного этноса. Особенно агрессивны в этом отношении неонацисты. Эти парни долго не разбираются и готовы лезть в драку с греками, итальянцами, французами, африканцами, турками, албанцами, поляками, и даже со своими немцами, но вышедшими из СНГ. Последние, кстати, никогда не молчат и сами любят давать отпор (я читал о таких столкновениях, когда «руссаки” – именно так называют советских немцев — обращают в бегство новоявленных фашистов).
Но выходцу из другой страны очень тяжело. Ему трудно подтвердить свой диплом, сдать экзамен – и это все лишь потому, что он иной национальности. Между тем, существуют различия между самими немцами: западные не «переваривают” восточных, а последние не любят эсэнговских. Причина в том, что, мол, восточники из-за СССР жили хреново, тогда как западники пили кока-колу и жрали гамбургеры.
Я пытался объяснить своим знакомым, что из всего социалистического лагеря именно в ГДР жили лучше всех, и вам грех на нас жаловаться. Конечно, восточникам было обидно, когда после объединения их дипломы стали недействительны и им пришлось заново учиться. Многие не сумели сдать экзамены. Я видел бывших врачей, которые до этого много лет работали по специальности, а сейчас сидят на пособии по безработице. Я разговаривал с майором армии ГДР, которому предложили или стать сержантом, или уволиться с военной службы. Он выбрал последнее, поскольку был слишком гордым.
Кстати, многие гэдээровцы с теплотой вспоминали прежние времена, но, с другой стороны, не хотели к ним возвращаться. Старые люди были разочарованы итогами объединения, они ожидали иного исхода. Поэтому свою злость они срывали на переселенцах, эмигрантах.
Мои родственники, которые приехали сюда восемь лет назад говорили, что в ГДР к ним относились терпимее, чем в ФРГ. Там в школах учителя, узнав, что ученик из восточной земли, стремится в удобном случае задеть или унизить его, говоря, мол, «остники” (от немецкого «восток”) глупые и недалекие люди. Конечно, это не по душе многим германцам. У переселенцев даже есть поговорка: «Хорошо там, где нас нет, а когда мы приезжаем туда, то рай отодвигается на такое же расстояние”. Поэтому у них часто бывает подавленное настроение и они чаще ощущают тоску по стране, откуда уехали.
Может быть, причины всех расовых противоречий лежат именно в сложной социальной жизни немцев?
Разница познается в сравнении
Как люди живут в разных частях страны можно понять, лишь посетив разные земли и пожив там хотя бы немного. А разница между восточными (территория бывшего ГДР) и западными (ФРГ) существует. Когда стена, разделявшая практически одну страну, рухнула, восточные немцы ринулись осваивать доселе запретную для них землю обетованную. Многие из них впервые увидели бананы, и стали ящиками скупать экзотические плоды. После этого «западники” стали их насмешливо (иногда презрительно) называть обезьянами. Кстати, это прозвище надолго приклеилась к бывшим гэдээровцам.
Хотя ФРГ сейчас вкладывает в восточные земли очень много средств (по разным оценкам общая сумма достигла триллиона дойчемарок), однако уровень жизни сравнять с западными не удалось. Скажем, безработица в ГДР в два раза выше, а зарплата – во столько раз ниже. Так, в Германии сегодня насчитывается около 3,85 млн. безработных. Каждый пятый из них – житель земли Северный Рейн-Вестфалия. Промышленный рабочий на востоке страны получает за час в среднем 35,5 марок, его коллега на западе – 53,7 марок.
Для справки: Новые земли в 2001 году могут рассчитывать на поддержку из федерального бюджета. Только на улучшение ситуации на рынке труда будет направлено 22 млрд. марок. На цели научных исследований и развитие выделяется 3 млрд., а для расширения инфраструктуры – 17 млрд. марок.
Кто не был в столице, тот не видел страны
В Берлине я был два раза, причем если в первый раз я сюда прибыл для участия на Параде любви, то второй раз поглазеть на достопримечательности города и поэтому оставил машину дома. Столица поразила меня огромным скоплением людей, даже в Москве я не видел такой плотности.
В Берлине, казалось, на один квадратный метр приходится по пять человек. Причем сами коренные жители терялись в «разношерстной” интернациональной среде: здесь были кроме немцев и турки, и славяне, и африканцы, и китайцы. Со всех сторон до меня долетала французская, испанская, русская, турецкая, английская речь. Так что в городе трудно заблудиться, так как можно встретить человека, говорящего на твоем родном языке.
Для начала я решил залезть на телевышку на Александр-пляц. Это обошлось мне в 10 марок, зато с высоты я увидел всю столицу. Зрелище неописуемо.
Бунденстаг посетить я не смог, потому что сюда стояла такая длинная очередь, что нужно было простоять не менее трех часов, прежде чем попасть внутрь здания. Такого количества лишнего времени у меня не было. Пришлось только полюбоваться им издалека. Зато я сфотографировался возле мировых часов, где показывалось время во всех частях света, кстати, там был и Ташкент (но в реальности сдвиг составлял четыре часа, а не три, как указывалось на этих часах).
Не буду рассказывать о своих походах по городу, это утомительно и не столь интересно, как увидеть все самому. Как говорится, лучше один раз поглядеть в телескоп, чем сто раз послушать про Луну.
Алишер Таксанов